В продолжение вот этого: v-k-g.diary.ru/p180051333.htm поста. Рассказ о знаменитейшем нашем водочнике - Петре Смирнове.
Итак, предидущий материал я заканчивал рассуждениями о различиях дистилляции и ректификации - как двух способах перегонки. Подитожим - Разница между спиртом-дистиллятом и спиртом –ректификатом состоит в том, что первый сохраняет большое количество примесей, образовавшихся в процессе брожения и их конкретный состав зависит от исходного сырья и условий сбраживания; тогда как второй является практически беспримесным и вкус и запах его мало зависят от сырья, из которого он произведен. Добавим, что процесс дистилляции с экономической точки зрения значительно дороже процесса ректификации, т. к. требует более квалифицированного работника. Также и отборное зерно значительно дороже некачественного картофеля. Ну, и о стоимости дополнительной стадии – соложения – забывать не следует. Таким образом, исторический, национальный русский напиток – дистиллят браги из ржаного зерна – не производится с конца 19-го века, когда по экономическим соображениям была введена государственная монополия на производство спирта, и все производство крепкого алкоголя было вынуждено перейти на закупку у государства спирта-ректификата. Это положение было углублено и закреплено законодательно после 1917-го года, когда сам термин «водка» был законодательно закреплен за смесью спирта-ректификата и воды.
Ну ладно, в настоящее время русской - старинной, правильной водки нет, (Продукт Бориса Родионова, только что появившийся в природе, пока за скобки) но ведь была она раньше? Была. И были производители, много сделавшие для ее производства, распространения по миру и т. д. Вот о них и стоит сказать несколько слов
Среди пьющих водку людей, а таковых в России, я думаю, более 90 процентов, врядли найдется хоть один, кто не слышал бы о смирновской водке. Чем же так примечательна эта фамилия и что это была за особенная водка? Увы, путаниц, легенд и несуразиц в истории о Петре Смирнове и его водке предостаточно. В меру собственного разумения попробую разобраться...
9 января 1831-го года, в деревне Каюрово Мышкинского уезда, в семье крестьянина Арсения Алексеевича Смирнова, родился сын Петр. Деревенька Каюрово – крошечная, по губернской переписи 1858 года проживает в ней всего 5 семей, общим числом взрослых жителей – 46 человек. Для мышкинцев отхожий промысел был делом привычным и для Петра Смирнова ничего нового никто не изобретал. Едва «войдя в возраст» сметливый и бойкий парнишка оказался приказчиком в винной лавке. Здесь ему и повезло, некая чудаковатая барыня, которой бойкий приказчик пришелся по нраву, подарила ему… лотерейный билет. А билет выиграл. Да не малую сумму. Присовокупив к ней собственные, надо полагать – невеликие, сбережения Петр Смирнов отправился в столицу, где и занялся привычным делом – виноторговлей. Приобрел небольшой подвальчик ренских вин.
Вот тут и начинается первая путаница: в большинстве биографий Смирнова пишут о рейнских винах. Ну, во-первых, мало вероятно, чтоб выигрыша провинциальной лотереи и сбережений приказчика винной лавки хватило на покупку погреба рейнских вин. Высококлассные немецкие и австрийские вина – товар крайне не дешевый, в маленьком подвальчике не продается, сыщется разве что в соответствующем отделе елесеевского или аналогичного магазина. А что тогда значит ренское вино? Находим у … Александра Сергеевича Пушкина, в переписке с женой: «Честь имею тебе заметить, что твой извозчик спрашивал не рейнвейну, а ренского – всякого кисловатого белого виноградного вина, впрочем, твое замечание о просвещении русского народа делает тебе честь, а мне удовольствие».
Интересно, что извозчик спрашивал вина, не водки. Объяснением этому может служить тот факт, что в 30-х годах девятнадцатого века водку в России продавали через вновь введенную систему откупщиков, чья жадность взвинчивала цены с трех до восьми-девяти рублей за ведро. И, неожиданно, народ… перестал пить. Тридцатые – сороковые годы 19-го века – годы добровольной трезвости. Когда обойтись без спиртного невозможно – покупают вино. Дело доходит до того, что вынужденно вмешаться государство, и установить твердые цены – 3 рубля 60 копеек за ведро продукта. (Не правда ли, цена знакомая? Вот, правда, тара… 12 литров.)
Итак, Петр Смирнов покупает маленький магазинчик по продаже дешевых вин и крепких напитков, расположенный возле чугунного моста, неподалеку от Балчуга, где располагался первый в России «Царев кабак». И вот здесь сказывается характер человека – доходы от погребка пускаются не на расширение, как сказали бы наши современники – торговой сети, а на создание собственного производства. В 1863 году Петр Арсеньевич открывает свой водочный завод, на котором пока еще работают 9 наемных рабочих и вся продукция умещается в нескольких бочках. Сделав ставку на качество напитка, Смирнов не прогадал. Предприятие стремительно развивается, растет ассортимент. К началу семидесятых на заводе уже работало семьдесят рабочих, и годовое производство увеличилось вдвое. В 90-е годы Петр Смирнов резко увеличил производство, и число рабочих выросло до полутора тысяч. Кроме пятнадцати складов и завода было четыре литографии, где печатались этикеты и ярлыки, семь стекольных заводов, где делали немыслимого разнообразия посуду – склянки, штофы, графины, бутылки всех размеров и форм, почти 50 миллионов единиц посуды ежегодно! И для каждой нужны этикеты, пробки, смолка, сургуч. На одни пробки фирма тратила почти 120 тысяч рублей. Огромное транспортное хозяйство – до 200 подвод ежедневно развозили заказы по всей Москве. Производятся ароматизированные водки на основе рябины, малины, клюквы, зверобоя и душицы, и т. д.
Всего сбором ягод и трав для нужд фабрики занималось на постоянной основе 700 человек. Борис Смирнов, потомок младшего сына Петра Смирнова, (а всего у основателя фирмы детей было пятеро!) рассказывал, что получил в наследство 287 рецептов. Выпускник Плехановского института, он попытался возродить в России прадедовские рецепты на основе ректифицированного (а что делать!) спирта, с использованием оригинальных рецептур настаивания и дальнейшей перегонкой - по технологии, знакомой читателям этого журнала по рассказу о джине. Собственно именно так, только используя в качестве основы не ректификат, а настоящее хлебное вино и работал сам Петр Смирнов. Ну да не о том речь, вернемся к Петру Смирнову. И высочайшее качество продукта было оценено по достоинству. В 1873 году – награда на Венской выставке, в 1876 – медаль высшей награды на выставке в Филадельфии, в 1878 – на парижской выставке – сразу две золотые медали.
Параллельно с производством этих, получающих заслуженные награды, продуктов, занимался Петр Арсеньевич и выпуском «народного» продукта – столового вина. Это, собственно, и был прообраз современной водки – спирт-ректификат, разведенный водой и профильтрованный через березовый уголь. О масштабах производства лучше всего говорит тот факт, что когда в 1918-ом году все имущество семьи Смирновых было национализировано, (сам основатель умер еще в 1898 году) и производство остановлено, сама водка продавалась до 1928-го года – столько запасов ее было на складах фирмы. Правда, и национализировано было уже не то предприятие. Петр Петрович – старший сын Смирнова оказался, увы, не самым удачливым коммерсантом. Да и вообще, Для ликеро-водочной промышленность 1914 год стал катастрофой. С начала войны Николай II запретил казенную продажу водки и дал право местным властям решать вопрос о введении в городах и губерниях сухого закона.
Здесь начинается и следующая путаница – Смирнов и Smirnoff. Революция раскидала потомков Петра Арсеньевича, одни остались на родине, другие оказались в эмиграции, так Арсений Петрович Смирнов сын Петра Петровича и Евгении Ильиничны, стал скромным советским служащим и напрочь забыл о грехах молодости. Сергей Петрович был издателем газеты «Утро» и умер в начале века от чахотки. Владимир Петрович Смирнов отправился сначала на юг, в Белую армию, потом покинул Россию, оказался в Польше, затем осел в Ницце и умер в эмиграции. Следы Николая теряются. Предположительно умер он в начале 20-х годов.
В Москве оставался младший из сыновей Петра Арсеньевича – Алексей Петрович Смирнов, человек яркий, талантливый, самобытный. Окончил Сорбонну, знал пять языков, писал рассказы для детей, сочинял музыку, но купеческой жилки в нем не было. В 34 года он скоропостижно скончался от приступа грудной жабы.
В 1933 году в Америке был отменен сухой закон. Возобновляли работу старые фирмы, открывались новые, нужна была известная торговая марка, которая гарантировала бы спрос. И тут в Америке вспомнили о водке Петра Смирнова. Ее хорошо помнили еще со Всемирных выставок в Филадельфии и Чикаго, где столовое вино №21 явилось гвоздем.
По американской версии сын Петра Арсеньевича Владимир Петрович Смирнов, который в те годы живет в Ницце, продает права на всемирно известную фирму «П.А.Смирнов» Рудольфу Каннету, американскому подданному, выходцу из России. Это событие и послужило отправной точкой рождения фирмы «Smirnoff», которая стала выпускать русскую смирновскую водку, правда без мытищинской воды, без смирновской технологии, без рецептов Петра Смирнова. Об успешности судить трудно, бренд Smirnoff был в 30-х годах перепродан международному консорциуму UDV. Как организовано производство, какая используется технология – лично мне не известно. А вот органолептику напитка оценить могли в этой стране многие, в конце прошлого века эта водка продавалась в огромных количествах, но никаким приятным сюрпризом она не была и высоким качеством не выделялась.
В России Борис Алексеевич Смирнов в начале 90-х годов предпринял попытку восстановить производство смирновских водок, но, как уже отмечалось выше – в настоящее время найти их в продаже затруднительно, да и в 90-ые ассортимент был невелик, в основном продавалось «столовое вино» тот самый спирт-ректификат, разведенный водой, прообраз будущей «монопольки». Помянутые наследственные рецепты, похоже, в дело не пошли. Особенно стоит пожалеть в этом случае, о рецепте «нежинской рябиновой» - настойки, о которой сохранилось в русской литературе масса восторженных воспоминаний.
В Мышкине в настоящее время имеется музей знаменитого земляка, правда – не слишком большой и не очень хорошо организованный. Ни в нем, ни в угличевском музее водки, сколько либо полной коллекции смирновских водок обнаружить «вживе» не удалось. Только фотографии, да и те переснять не разрешили. В мышкинском музее много предметов крестьянского быта, коллекция бутылок из-под тогдашнего пива
При входе всем совершеннолетним наливают по стопке замечательной настойки. Утверждают, естественно, что это семейный, смирновский рецепт, но ничего подобного в ассортименте фирмы Петра Смирнова найти мне не удалось. Промышленно настойка не производится и на вынос не продается.
В угличевском музее есть огромная коллекция современных отечественных продуктов, выпускаемых различными провинциальными заводами
Некоторые из них мне знакомы по различным выставкам, я их дегустировал и о многих сохранил самые приятные впечатления. Все это наталкивает на мысль сделать отдельный рассказик о современных белых и цветных российских водках, с более подробным разбором действующей технологии.
Есть в угичевском музее и одна из первых разливочных машин
и большое количество "выписок" из различных царских указов, так или иначе относящихся к производству водки. Увы, даже факсимильных копий самих указов нет.
